Улыбаемся и пашем
Прекрасный пост попался, очень актуальный, я считаю, для тех авторов, которые пишут не ради чистого фана и сирдец, но и пытаются расти. И не менее актуальный для читателей, которые не пишут отзывов (как негативных, так и восторженных), потому что "не умеют конструктивно".
Макс Далин, О пользе ругательных отзывов
отсюда
читать дальше
Об очевидной пользе, ага.
И пост получился из цикла «Капитан Очевидность рассказывает». Но почему-то этот простой и важный момент все дружно обходят стороной. Во всяком случае, я периодически натыкаюсь на посты про брань в отзывах, а обсуждения этих моментов ни разу не встречал.
Итак.
Я не знаю, откуда пошла идея, что «читательский отзыв должен быть конструктивным». Нет, дорогие коллеги, не должен. Просто потому, что обычный читатель, вот не наш коллега, не пишущий товарищ с другого или этого сайта, не журналист, литературный критик, а простой нормальный читатель – не может в конструктивность, как сейчас говорят. Не может. Просто учтите и больше по этому поводу не переживайте.
Когда-то давно я уже писал, почему. Сейчас повторю:
Джона Лерер, знатный популяризатор социологических исследований, в одной из своих книг рассказал историю о забавном эксперименте. Служба контроля пищевых продуктов проводила очередную дегустацию клубничного джема, на предмет выяснить, какая марка качественно лучше и вообще – какой джем полезнее и вкуснее. Компания профессиональных дегустаторов клубничного джема попробовала пятьдесят или около того сортов – и профессионально определила, какой джем может украсить фешенебельный банкет, а какой отличается от оконной замазки только запахом ароматизатора. И вся куча джема была опытной рукой выстроена по табели о рангах.
Социолога, наблюдавшего за клубничной эпопеей, джемовый анализ навел на мысли. И упомянутый социолог пригласил выборку студентов из числа сладкоежек на дивное исследование – дилетантскую дегустацию джема. Ну, ребятам-то пятьдесят сортов не дали, чтобы они не запутались. Им дали сортов десять – но среди них были самый лучший и самый худший.
Студенты до отвала напробовались и вывели резюме. Почти все мнения о джеме совпали с мнениями профессионалов – разве что были иначе высказаны. Получилось совсем как на неорганизованных форумах: «М-мм, божественно! А отдайте мне домой остаток из этой баночки!» или «Какой баран назвал джемом это дерьмо?!» То есть, всё они прекрасно поняли, не будучи квалифицированными специалистами по джему.
И тогда коварный экспериментатор предложил другой компании студентов все тот же джем попробовать – и обосновать свой выбор. Вот тут-то все и началось.
Бедолаги-сладкоежки стали думать о свойствах клубники и сахара, анализировать которые раньше не приходило им в голову. Им начало казаться, что они не правы в выборе: а вдруг это неопытность и глупость – называть самым лучшим то, что кажется самым вкусным? Может оно не полезное? Вроде, оно хуже мажется... А зёрнышки клубники – это достоинство или недостаток?
Короче говоря, анализ поехал по всем швам. Большинство назвало самым лучшим джемом самый худший. И уверенность в себе у ребят преизрядно пострадала.
Вы можете сказать, что джем – это не литература ни разу. Что, может, для того, чтобы трескать булочки с джемом, большого ума и не надо. Но социологи, у которых после таких результатов свербело везде, поставили новый опыт.
Девушкам из престижного колледжа предложили выбрать себе подарок и показали на выбор несколько шикарных глянцевых постеров. На некоторых постерах были великолепные репродукции великих мастеров кисти (но не тех, которые хрестоматийная классика) – Моне, Ван Гога, Матисса. На других – пошленькие котятки-собачатки в лепесточках.
Умненькие барышни, чей вкус не на базаре развивался, выбрали себе репродукции с прекрасных картин. Разные – предпочтения-то у всех разные – но почти все выбрали живопись. А следующей группе предложили те же самые постеры, только выбор девушки должны были обосновать.
И бедолажки дружно взяли котят.
Опрос, проведенный через неделю, показал, что выбравшие котят жалеют и злятся, в отличие от их товарок, выбравших репродукции. Но очень уж сложно было непрофессионалам в живописи объяснить, чем Моне нравится больше Матисса. А с котятами показалось просто – «миленькие». «На моего Барсика похож», ага.
Живопись – не джем. Она воспринимается душой, разумом, эмоциями. Как и книга, в сущности. Профессионал мог бы многое сказать, обосновывая свои предпочтения – Ван Гог перед Матиссом, Чехов перед Достоевским... но у дилетантов просто не хватает слов. Они всё чувствуют, всё понимают, но, желая сформулировать критерии оценки, путаются в собственных эмоциях. Они совершенно безнадежно пытаются объяснить себе и другим, чем именно эта вещь задела – и, обычно, не могут добиться понимания окружающих. Потому и не пытаются анализировать Ван Гога, а радостно комментируют котяток: «Класс! Миленько!»
К чему клоню? Это объясняет наличие толпы комментаторов у «литературных котяток», каковые комментаторы без конца пишут нечто вроде: «Забавно. С юмором. Я смеялась. Очень по-женски». Барышни (в случаях суровых боевиков – вовсе не барышни) знают, что тут можно писать, как это можно воспринимать и насколько легко в этих терминах разговаривать с автором и с другими фанатами. На розовом сайте можно понаблюдать, как это происходит – и статистику собрать. Человеку, как видно, бывает важно объяснить достоинства простой вещи хотя бы себе – а если можно объяснить и другому, так и вовсе хорошо.
Читатели-дилетанты – подростки, дамочки, простые ребята – находят себе нишу, в которой можно выглядеть компетентными. Их там хорошо принимают. Котеночка можно обсуждать неделями – усики, ушки, ножки... А Ван Гоговского «Жнеца» попробуйте, если на него, во-первых, смотреть тяжело и тревожно, а во-вторых, не очень понятно, почему! Поэтому сложные и глубокие тексты обсуждают и комментируют гораздо реже. Гораздо.
В общем, исходя из научных данных, можно сделать вывод: требуя от читателей «конструктивных отзывов», вы тем чаще получите отписку или молчание, чем выше класс текста. А коль станете клянчить или поленом выбивать – читатель, увязнув в безнадёжных и бесплодных попытках вам объяснить, чем ваш клубничный джем лучше или хуже, чем у Васи Кокина, скорее всего, начнёт жалеть, что связался, разозлится – и сформирует к тексту отрицательное отношение. Хотя без попыток «конструктивной критики» оно было бы положительным или нейтральным.
Поэтому – не приставай к читателю, друг-храбрец. Читатель читает, как умеет. И эмоции выражает, как умеет, и здорово, что они у него есть, эмоции, и что он их выражает.
А польза – не в «конструктивности». В другом.
Мне кажется, принципиально необходимо понять, какие мысли и эмоции конкретный текст должен у читателя вызвать. Вот пишешь, это, и думаешь: «Хочу, чтобы мой читатель, кто бы он ни был, чувствовал то-то и сё-то». Можно делать скидку на предрассудки, образовательный уровень, ум или глупость – но суть, скелет, идея должны оказаться на поверхности восприятия.
И тогда очень многое станет ясно.
Вот, скажем.
Вы, предположим, пишете что-то явно эпатажное. В тексте, к примеру, есть шокирующая сцена, сильно бьющая по нервам. Садистское убийство. Педофилия. Котёнка съели живьём. Пять амазонок изнасиловали Марти Сью. И вот вы этот текст выложили и смотрите, что публика скажет.
И публика негодует: да аффтар сам педофил!!! За котёночка я голыми руками задушу!!! Не верю, Марти Сью бы этих баб и этак, и так!!! И вот это всё – совершенно нормально. Так и задумано, потому что.
Потому что, если есть шокирующий контент, непременно найдётся процент читателей, который придёт выразить негодование. И этот процент не учтёт, что контент нужен для того, чтобы сформировать определённое впечатление, для того, чтобы раскрыть характеры и для того, чтобы получилась злая сатира-антиутопия-ужасный прогноз – нужное подчеркнуть. Этот процент придёт в ярость от самой сцены – и больше вообще ни о чём думать не будет. Просто не сможет.
Поэтому. Мы открываем свою страницу, видим, как текст яростно бранят, возмущаясь дикой жестокостью подлого аффтара, который, гад-садист, позволил съесть котёночка – и радуемся. Текст дошёл.
Сцена вызвала сильнейший эмоциональный отклик – это раз.
Кроме ругателей, есть пара-тройка внимательных и вдумчивых читателей, которые пишут: «Спасибо, что затронули проблему страдающих от жестокости котяток», – и даже один, который написал: «О! Эта цепочка сложных ассоциаций, ведущих к коту Бегемоту и к утопленной Муму – она заставляет задуматься о судьбах…» – и так далее – это два.
В общем, мы по ругательным отзывам видим, что нам удалось. Теперь надо подождать, когда осядет пена, народ перестанет браниться, начнёт думать – и появятся совершенно другие отзывы. Те, что, пожалуй, с некоторой натяжкой можно назвать конструктивными: в них будет более-менее точно описываться впечатление от текста – что мы и хотели бы получить.
Ведь мы же не ждём, что читатели будут учить нас писать, правда? Они не обязаны. Читательский отклик – зеркало. Отразилось то, что мы ожидали увидеть – вот и ладушки.
Но.
Рассмотрим другой вариант развития событий.
В нашем тексте съели! котёнка! живьём! – а публику возмущает, что неправильно взлетает космический корабль. Или гранаты не той системы. Или крепостная стена ниже, чем ей полагается, аж на целых пять сантиметров. И вот это – ненормально. Это сигнал тревоги, коллеги. Читатели не должны были акцентировать на этом внимание, они вообще не должны были это заметить, потому что съеденный котёнок у них должен был все заклёпки выбить. А получается, что не сработало.
Вот этот момент я и рассматриваю. Он очень наглядный.
Если читатели хором твердят: «Герой – идиот!» – то, как мы с вами уже поняли, есть два варианта развития событий.
Первый: герой таки идиот. Это у нас книга о похождениях идиота. Бывает, что это нужно: описываем идиота, подонка, злодея – в общем, неприятного типа, с которым читателю себя ассоциировать гнусно. Фому, например, Опискина. Порфирия Головлёва. Гумберта, скажем, Гумберта, или Жана-Батиста Гренуя, или Ганнибала Лектора. И этот типус читателям страшно не понравился: «Фуу-у, что за мерзкая книжка!»
И мы читаем: э, нет, книжка не мерзкая, она очень хорошая. Она вызвала у вас, дорогие читатели, ярое отторжение зла, ненависть к гадости – чудесно вышло. Мы ведь не ожидали, что читатели дружно начнут Иудушке или Фоме в любви признаваться? Ах, какой милый человек, какой очаровательный, я тоже стану таким, когда вырасту?
Получается – пусть ругают. Не могут разделить в душе негодование от героя и восхищение текстом, который попал в нервный узел? Ну, так и не надо. Текст отработал. Через сто лет литературоведы напишут: «Имярек дебютировал с ярчайшим романом, в котором создал узнаваемый и отвратительный типаж уголовника-садиста-психологического насильника», – нужное подчеркнуть.
Но есть и второй вариант. Мы хотели белокрылого ангела. И гения. А его дружно называют идиотом и подонком – и это сигнал тревоги. Потому что это признак срыва работы над образом.
Текст не сработал. То ли наше писательское мастерство подкачало, то ли наши этические мерки не по размеру всем прочим – но книга не выполнила свою задачу. Вот это уже беда. Если таких отзывов много – надо думать о серьёзной доработке. Если такие – почти все, то текст нужно убирать. Закрывать. И размышлять, почему вышло настолько криво.
Бывает, что большинство отзывов для мужчины-автора – «героиня картонная/кукла резиновая», для женщины-автора – «герой – деффачка в брюках». Или, предположим, профессионалы пишут: «пожарный-полицейский-военный-балерина-нянечка так себя не ведёт». Тут надо внимательно рассматривать каждый конкретный случай: довольно часто бывает, что – сбой. И отсюда следует вывод о необходимости консультантов.
Таким образом, имея статистику отрицательных отзывов, можно сделать крайне важные и полезные выводы.
«Текст несъедобный/тяжело читается/еле продрался» (но не «аффтар, читай букварь!», там речь о другом) – значит, стиль не воспринимается теми, кому интересен сюжет. Требуется редактура.
«Начало путаное/фальшивое/нелогичное – бросил» – значит, начало надо переделывать. Все эти «у меня всё логично разъясняется в десятой главе/в пятом томе» – не работают. Читатель может не всё понимать, интрига должна быть – но сопереживание должно возникать с первых строк, иначе отзывы и будут такими.
Ну и так далее, так далее, так далее.
Особо отмечу, для тех, кто уже вообразил, что один отзыв в духе «КГ/АМ» может восприниматься как руководство к действию: обязательно должна быть статистика. Десять похожих отзывов – повод задуматься. Двадцать – повод серьёзно задуматься. Пятьдесят – сигнал тревоги.
А хамство там, не хамство, тон, не тон – это всё детский сад, ясельная группа. Разборки в песочнице: а он меня обидел! Взрослый, по идее, должен уметь воспринимать информацию в любом виде, делать верные выводы и вносить коррективы.
Такие дела.
Макс Далин, О пользе ругательных отзывов
отсюда
читать дальше
Об очевидной пользе, ага.
И пост получился из цикла «Капитан Очевидность рассказывает». Но почему-то этот простой и важный момент все дружно обходят стороной. Во всяком случае, я периодически натыкаюсь на посты про брань в отзывах, а обсуждения этих моментов ни разу не встречал.
Итак.
Я не знаю, откуда пошла идея, что «читательский отзыв должен быть конструктивным». Нет, дорогие коллеги, не должен. Просто потому, что обычный читатель, вот не наш коллега, не пишущий товарищ с другого или этого сайта, не журналист, литературный критик, а простой нормальный читатель – не может в конструктивность, как сейчас говорят. Не может. Просто учтите и больше по этому поводу не переживайте.
Когда-то давно я уже писал, почему. Сейчас повторю:
Джона Лерер, знатный популяризатор социологических исследований, в одной из своих книг рассказал историю о забавном эксперименте. Служба контроля пищевых продуктов проводила очередную дегустацию клубничного джема, на предмет выяснить, какая марка качественно лучше и вообще – какой джем полезнее и вкуснее. Компания профессиональных дегустаторов клубничного джема попробовала пятьдесят или около того сортов – и профессионально определила, какой джем может украсить фешенебельный банкет, а какой отличается от оконной замазки только запахом ароматизатора. И вся куча джема была опытной рукой выстроена по табели о рангах.
Социолога, наблюдавшего за клубничной эпопеей, джемовый анализ навел на мысли. И упомянутый социолог пригласил выборку студентов из числа сладкоежек на дивное исследование – дилетантскую дегустацию джема. Ну, ребятам-то пятьдесят сортов не дали, чтобы они не запутались. Им дали сортов десять – но среди них были самый лучший и самый худший.
Студенты до отвала напробовались и вывели резюме. Почти все мнения о джеме совпали с мнениями профессионалов – разве что были иначе высказаны. Получилось совсем как на неорганизованных форумах: «М-мм, божественно! А отдайте мне домой остаток из этой баночки!» или «Какой баран назвал джемом это дерьмо?!» То есть, всё они прекрасно поняли, не будучи квалифицированными специалистами по джему.
И тогда коварный экспериментатор предложил другой компании студентов все тот же джем попробовать – и обосновать свой выбор. Вот тут-то все и началось.
Бедолаги-сладкоежки стали думать о свойствах клубники и сахара, анализировать которые раньше не приходило им в голову. Им начало казаться, что они не правы в выборе: а вдруг это неопытность и глупость – называть самым лучшим то, что кажется самым вкусным? Может оно не полезное? Вроде, оно хуже мажется... А зёрнышки клубники – это достоинство или недостаток?
Короче говоря, анализ поехал по всем швам. Большинство назвало самым лучшим джемом самый худший. И уверенность в себе у ребят преизрядно пострадала.
Вы можете сказать, что джем – это не литература ни разу. Что, может, для того, чтобы трескать булочки с джемом, большого ума и не надо. Но социологи, у которых после таких результатов свербело везде, поставили новый опыт.
Девушкам из престижного колледжа предложили выбрать себе подарок и показали на выбор несколько шикарных глянцевых постеров. На некоторых постерах были великолепные репродукции великих мастеров кисти (но не тех, которые хрестоматийная классика) – Моне, Ван Гога, Матисса. На других – пошленькие котятки-собачатки в лепесточках.
Умненькие барышни, чей вкус не на базаре развивался, выбрали себе репродукции с прекрасных картин. Разные – предпочтения-то у всех разные – но почти все выбрали живопись. А следующей группе предложили те же самые постеры, только выбор девушки должны были обосновать.
И бедолажки дружно взяли котят.
Опрос, проведенный через неделю, показал, что выбравшие котят жалеют и злятся, в отличие от их товарок, выбравших репродукции. Но очень уж сложно было непрофессионалам в живописи объяснить, чем Моне нравится больше Матисса. А с котятами показалось просто – «миленькие». «На моего Барсика похож», ага.
Живопись – не джем. Она воспринимается душой, разумом, эмоциями. Как и книга, в сущности. Профессионал мог бы многое сказать, обосновывая свои предпочтения – Ван Гог перед Матиссом, Чехов перед Достоевским... но у дилетантов просто не хватает слов. Они всё чувствуют, всё понимают, но, желая сформулировать критерии оценки, путаются в собственных эмоциях. Они совершенно безнадежно пытаются объяснить себе и другим, чем именно эта вещь задела – и, обычно, не могут добиться понимания окружающих. Потому и не пытаются анализировать Ван Гога, а радостно комментируют котяток: «Класс! Миленько!»
К чему клоню? Это объясняет наличие толпы комментаторов у «литературных котяток», каковые комментаторы без конца пишут нечто вроде: «Забавно. С юмором. Я смеялась. Очень по-женски». Барышни (в случаях суровых боевиков – вовсе не барышни) знают, что тут можно писать, как это можно воспринимать и насколько легко в этих терминах разговаривать с автором и с другими фанатами. На розовом сайте можно понаблюдать, как это происходит – и статистику собрать. Человеку, как видно, бывает важно объяснить достоинства простой вещи хотя бы себе – а если можно объяснить и другому, так и вовсе хорошо.
Читатели-дилетанты – подростки, дамочки, простые ребята – находят себе нишу, в которой можно выглядеть компетентными. Их там хорошо принимают. Котеночка можно обсуждать неделями – усики, ушки, ножки... А Ван Гоговского «Жнеца» попробуйте, если на него, во-первых, смотреть тяжело и тревожно, а во-вторых, не очень понятно, почему! Поэтому сложные и глубокие тексты обсуждают и комментируют гораздо реже. Гораздо.
В общем, исходя из научных данных, можно сделать вывод: требуя от читателей «конструктивных отзывов», вы тем чаще получите отписку или молчание, чем выше класс текста. А коль станете клянчить или поленом выбивать – читатель, увязнув в безнадёжных и бесплодных попытках вам объяснить, чем ваш клубничный джем лучше или хуже, чем у Васи Кокина, скорее всего, начнёт жалеть, что связался, разозлится – и сформирует к тексту отрицательное отношение. Хотя без попыток «конструктивной критики» оно было бы положительным или нейтральным.
Поэтому – не приставай к читателю, друг-храбрец. Читатель читает, как умеет. И эмоции выражает, как умеет, и здорово, что они у него есть, эмоции, и что он их выражает.
А польза – не в «конструктивности». В другом.
Мне кажется, принципиально необходимо понять, какие мысли и эмоции конкретный текст должен у читателя вызвать. Вот пишешь, это, и думаешь: «Хочу, чтобы мой читатель, кто бы он ни был, чувствовал то-то и сё-то». Можно делать скидку на предрассудки, образовательный уровень, ум или глупость – но суть, скелет, идея должны оказаться на поверхности восприятия.
И тогда очень многое станет ясно.
Вот, скажем.
Вы, предположим, пишете что-то явно эпатажное. В тексте, к примеру, есть шокирующая сцена, сильно бьющая по нервам. Садистское убийство. Педофилия. Котёнка съели живьём. Пять амазонок изнасиловали Марти Сью. И вот вы этот текст выложили и смотрите, что публика скажет.
И публика негодует: да аффтар сам педофил!!! За котёночка я голыми руками задушу!!! Не верю, Марти Сью бы этих баб и этак, и так!!! И вот это всё – совершенно нормально. Так и задумано, потому что.
Потому что, если есть шокирующий контент, непременно найдётся процент читателей, который придёт выразить негодование. И этот процент не учтёт, что контент нужен для того, чтобы сформировать определённое впечатление, для того, чтобы раскрыть характеры и для того, чтобы получилась злая сатира-антиутопия-ужасный прогноз – нужное подчеркнуть. Этот процент придёт в ярость от самой сцены – и больше вообще ни о чём думать не будет. Просто не сможет.
Поэтому. Мы открываем свою страницу, видим, как текст яростно бранят, возмущаясь дикой жестокостью подлого аффтара, который, гад-садист, позволил съесть котёночка – и радуемся. Текст дошёл.
Сцена вызвала сильнейший эмоциональный отклик – это раз.
Кроме ругателей, есть пара-тройка внимательных и вдумчивых читателей, которые пишут: «Спасибо, что затронули проблему страдающих от жестокости котяток», – и даже один, который написал: «О! Эта цепочка сложных ассоциаций, ведущих к коту Бегемоту и к утопленной Муму – она заставляет задуматься о судьбах…» – и так далее – это два.
В общем, мы по ругательным отзывам видим, что нам удалось. Теперь надо подождать, когда осядет пена, народ перестанет браниться, начнёт думать – и появятся совершенно другие отзывы. Те, что, пожалуй, с некоторой натяжкой можно назвать конструктивными: в них будет более-менее точно описываться впечатление от текста – что мы и хотели бы получить.
Ведь мы же не ждём, что читатели будут учить нас писать, правда? Они не обязаны. Читательский отклик – зеркало. Отразилось то, что мы ожидали увидеть – вот и ладушки.
Но.
Рассмотрим другой вариант развития событий.
В нашем тексте съели! котёнка! живьём! – а публику возмущает, что неправильно взлетает космический корабль. Или гранаты не той системы. Или крепостная стена ниже, чем ей полагается, аж на целых пять сантиметров. И вот это – ненормально. Это сигнал тревоги, коллеги. Читатели не должны были акцентировать на этом внимание, они вообще не должны были это заметить, потому что съеденный котёнок у них должен был все заклёпки выбить. А получается, что не сработало.
Вот этот момент я и рассматриваю. Он очень наглядный.
Если читатели хором твердят: «Герой – идиот!» – то, как мы с вами уже поняли, есть два варианта развития событий.
Первый: герой таки идиот. Это у нас книга о похождениях идиота. Бывает, что это нужно: описываем идиота, подонка, злодея – в общем, неприятного типа, с которым читателю себя ассоциировать гнусно. Фому, например, Опискина. Порфирия Головлёва. Гумберта, скажем, Гумберта, или Жана-Батиста Гренуя, или Ганнибала Лектора. И этот типус читателям страшно не понравился: «Фуу-у, что за мерзкая книжка!»
И мы читаем: э, нет, книжка не мерзкая, она очень хорошая. Она вызвала у вас, дорогие читатели, ярое отторжение зла, ненависть к гадости – чудесно вышло. Мы ведь не ожидали, что читатели дружно начнут Иудушке или Фоме в любви признаваться? Ах, какой милый человек, какой очаровательный, я тоже стану таким, когда вырасту?
Получается – пусть ругают. Не могут разделить в душе негодование от героя и восхищение текстом, который попал в нервный узел? Ну, так и не надо. Текст отработал. Через сто лет литературоведы напишут: «Имярек дебютировал с ярчайшим романом, в котором создал узнаваемый и отвратительный типаж уголовника-садиста-психологического насильника», – нужное подчеркнуть.
Но есть и второй вариант. Мы хотели белокрылого ангела. И гения. А его дружно называют идиотом и подонком – и это сигнал тревоги. Потому что это признак срыва работы над образом.
Текст не сработал. То ли наше писательское мастерство подкачало, то ли наши этические мерки не по размеру всем прочим – но книга не выполнила свою задачу. Вот это уже беда. Если таких отзывов много – надо думать о серьёзной доработке. Если такие – почти все, то текст нужно убирать. Закрывать. И размышлять, почему вышло настолько криво.
Бывает, что большинство отзывов для мужчины-автора – «героиня картонная/кукла резиновая», для женщины-автора – «герой – деффачка в брюках». Или, предположим, профессионалы пишут: «пожарный-полицейский-военный-балерина-нянечка так себя не ведёт». Тут надо внимательно рассматривать каждый конкретный случай: довольно часто бывает, что – сбой. И отсюда следует вывод о необходимости консультантов.
Таким образом, имея статистику отрицательных отзывов, можно сделать крайне важные и полезные выводы.
«Текст несъедобный/тяжело читается/еле продрался» (но не «аффтар, читай букварь!», там речь о другом) – значит, стиль не воспринимается теми, кому интересен сюжет. Требуется редактура.
«Начало путаное/фальшивое/нелогичное – бросил» – значит, начало надо переделывать. Все эти «у меня всё логично разъясняется в десятой главе/в пятом томе» – не работают. Читатель может не всё понимать, интрига должна быть – но сопереживание должно возникать с первых строк, иначе отзывы и будут такими.
Ну и так далее, так далее, так далее.
Особо отмечу, для тех, кто уже вообразил, что один отзыв в духе «КГ/АМ» может восприниматься как руководство к действию: обязательно должна быть статистика. Десять похожих отзывов – повод задуматься. Двадцать – повод серьёзно задуматься. Пятьдесят – сигнал тревоги.
А хамство там, не хамство, тон, не тон – это всё детский сад, ясельная группа. Разборки в песочнице: а он меня обидел! Взрослый, по идее, должен уметь воспринимать информацию в любом виде, делать верные выводы и вносить коррективы.
Такие дела.
@темы: Люди, Точка зрения
Неудивительно, что у нас появляются всякие интересные законы 
Шел 2003 или 2004 год, я уже написала 
