Шарф привезен мамой из Египта. Он сделан из шерсти единорогов, ну, я так думаю, потому что он просто волшебный. Я таскаю его с собой на съемки, чтобы завернуться, если холодно, потому что он занимает мало места, а греет так, как будто много. Я закрывала им голову в жару под сорок, он и для этого подходит просто отлично. Я заворачиваю в него хард-диск, когда надо куда-то ехать. Он такой волшебный, что я прощаю ему расцветку - чего-то там этнически-оранжевое с красным и коричневым, то есть то, что делает мое еблище затворницы еще более измученным и бледным, как будто я лес валю по ночам. Когда приходит осень, я вся такая в нем, бледная, в черной куртке, в фетишных сапогах, которым место в спальне, потому что резиновые, блестящие, черные и на каблуке, и в руках у меня зонт в тон шарфу. Ну принцесса, епт.
А тут муж без зонта, ну как жить?
Короче, он унес на работу второй зонт, а я пошла на курсы в целофановом гандоне. Гандон у меня турист, в горы ходил. А я невысокая, и со стороны кажется, что это просто ветер гонит по асфальту целофановый пакет. Ан нет, у пакета снизу торчат сапоги имени Тома Финляндского.
И тут еще выясняется, что меня, образно выражаясь, вернули в питомник. Ну то есть у меня новая преподавательница вместо полечки Риты, которая вернула мне веру в процесс обучения. И чо-та мне как-то не торт. Ну то есть как не торт. Три часа бесследно и безвозвратно исчезли из моей жизни. Борясь с желанием упасть лицом в стол, я сидела напротив стены с часами и пыталась развить в себе навыки телекинеза, чтобы подтолкнуть стрелки. Может быть, я просто отвыкла за лето. Может быть, я вообще одичала тут уже. Но в гробу я видала такие методы преподавания.
Усилием воли дала себе зарок не прогуливать